С завидной постоянностью судьба выдает новый виток, в конце которого, как кажется, будет то самое счастье. И оно действительно обнаруживается, только ненадолго. А потом из-за горизонта появляется новая взлетная полоса, новый виток, новая перспектива счастья.

Разве это не настоящее счастье?

Фигня бродит по квартире и задумчиво бубнит себе под нос:

- For nothing now will ever come to any good... For nothing now will ever come to any good...

- О Господи, а теперь что случилось? Очередная депрессия?

- Нет, меня просто прет от того, как звучит эта строчка, ты послушай: for nothing now will ever come to any good!

Терапевтическая сила слова во истину феноменальна.

Не пиши этого, Фигня!



Лучше думай о том, как три слога под ударением подряд - явление недопустимое в приличном обществе.

И, ради всего святого, налей себе еще чаю.

Я идиот, и это явление пожизненное.

Как следует из написанного ранее, день сегодня выдался дурацкий и было мне гнусноватенько. И решила я, в лучших традициях, повисеть вниз головой на турнике, чтоб кровь прилила к мозгу и пропитала этот, несомненно, важный орган не менее важным кислородом. Было бы что пропитывать. Сначала мне было хорошо и легко, я висела, улыбалась и покачивалась. А потом турник сорвался, потому что такой коровой быть нельзя, и Фигня грациозно бухнулась башкой об пол, а сверху приземлился турник.

Сижу теперь, рассматриваю то, как у меня двоится в глазах и осознаю собственную тупость. Было гнусноватенко? Стало совсем фиговенько.

Spring cleaning под вопросом. Регрессирую в начальную позицию. А ведь я была так близка к победе над собственной психикой.



У меня просьба: пожалуйста, напишите мне что-нибудь хорошее.

А я пойду вылеживать свое очередное сотрясение мозга. Было бы что сотрясать, ну-ну.

Смотрите, что придумали Пат и 716_tigroff!



В воздухе отчетливо запахло ностальгией.

Опух от слез. Нет денег на чернила.



Стих не идет.

Будучи мазохистом, перечитала задание. Преподаватели милы, но настойчивы. 30-40 страниц, желательно два грамотно-составленных цикла с комментарием, индексом и приложением. Требуют, чтоб все это было в переплете (где я им их переплету?!)



Цитирую: “Нам не нужны альбомы с рисунками, нам не нужны фотографии, концептуальное искусство и ваш маленький, личный сумасшедший домик в спичечном коробке. Нам нужно 40 страниц слов, в красивом переплете. Запомните: структура цикла для поэта столь же важна, как и структура отдельно-взятого стиха. Удачного стихосложения!”



Пожелайте удачи, что ли?

Как только я выпила таблетку снотворного, в голову полезли гениальные мысли, которые я не запишу, поскольку сейчас усну физиономией об клавиатуру.



Я вот делаю такие записи, а потом читаю избранных и думаю, "батюшки, какие все глубокомысленные, да красивые, да на язык острые, а я им тут про трусы да про снотворное вещаю, уродец я, уродец."

Правда, потом я пью чай и перестаю думать вообще.

Однажды меня замучила среднерусская тоска. Я сходила в магазин и купила себе трусы с матрёшками.

Больше она меня с тех пор не мучила.

Дело в том, что отельные личности, присутствующие в разных моих ипостасях, интересуются: мол, скажи нам, Богданова, а как это, постоянно переезжать, жить на несколько стран и спать в аэропортах? Сначала я ответила скромно и смущенно. Мол, ну их, самолеты – обычный общественный транспорт, только дорогой очень и сумку всего одну с собой брать можно. А потом задумалась. Вот, к примеру, мой ухажер всю жизнь прожил в одном доме, в Англии, и на самолете летал всего один раз. И чего у меня может быть общего с этим человеком?



Начинается все с пьянящего чувства собственного передвижения. В связи с этим чувством часто случаются казусы. На этот раз я села не в тот поезд и чуть не уехала в Манчестер вместо Лондона. Опомнилась во время.

Оксфорд стрит и Лондонское метро я люблю по одной и той же причине: иду я такая по Оксфорд стрит, или в метро еду, оглядываюсь по сторонам и понимаю, мама дорогая, да я же здесь самая красивая!



Строгой системой безопасности в британских аэропортах гордился бы сам Оруэлл. Больше всего радуют колонки со звуком Doulby Surround из которых бесчувственный женский голос советует пассажирам снять обувь и извлечь из сумок ноуты. Сумку сквозь контроль можно проносить всего одну. У меня их было три. Мне удалось запихать в одну из них все, кроме кед, которые я везла в подарок брату. Кеды я прикрепила к ручке сумки. Охранник сначала ржал, потом похвалил меня за находчивость.

Пройдя контроль, я демонстративно извлекла из сумки пакет и вторую сумочку, и разложила все как было.



В аэропортах я больше всего люблю коллекционировать контрасты. В Дохе я видела свой любимый по сей день контраст. Видела я его в зеркале, переплетая косички, будучи в туалете. Справа стою я: рыжая, румяная, веселая, в открытой черной майке и свободных штанах хаки. Опасно сверкаю ключицами и переплетаю косички. Рядом со мной стоит женщина в парандже. И тоже что-то там на своей парандже поправляет, тоже пытается быть красивее.

На этот раз контраст был не столь явный, но тоже впечатлил. Лондонский аэропорт Хитроу, 5:15 утра, накопитель у выхода перед полетом в Цюрих. Зализанные бизнесмены в накрахмаленных рубашках и я. У меня за спиной ведут оживленную беседу три американца. Оборачиваюсь, чтоб рассмотреть. В лицо мне ударяет смешанный запах дорогих одеколонов. Все, как на подбор, гладко выбриты, бодры, пьют кофе из картонных стаканчиков. Улыбаюсь себе под нос, оборачиваюсь назад. Передо мной материализуется дурно-пахнущее существо. У существа серый воротничок рубашки и помят пиджак. Существо изрядно отекшее с лица. Существо громко матерится в мобильный телефон, по-русски…



В самолете на Цюрих я уснула так крепко, что проснулась уже после посадки. Выглянула в окно и подумала: а что это мы так низко летим? И так медленно? Упадем же сейчас. Доходило до тех пор, пока к нам не прикрепили кишку.

В Цюрихе я бродила, покупала сыр и шоколад, по традиции чуть не опоздала на самолет и болтала с девушкой из Перу. Человек из Кемерова Девушка из Перу тоже летела в Афины и интересовалась у меня на ломанном английском, есть ли сейчас в Афинах солнце. Конечно, дорогая, ответила я ей на ломанном испанском, конечно есть! Потом мы прилетели в Афины. +15 и дождь.



А дальше – неинтересно. Дальше я дарила подарки и отсыпалась.