Моя голова не на месте. Наверно, я ее случайно замела под ковер вместе с остальным мусором, нужно будет проверить.
Дело не в этом. Дело в том, что жизнь прекрасна и удивительна, особенно с откупоренной бутылкой вина под гитару в лесу. Или посреди какого-нибудь поля, босиком и посреди сессии. Я снова потеряла туфли. Из меня получается дурацкая Золушка, потому что ужасный принц, вместо того, чтоб быть прекрасным и вернуть хрустальную обувку, вручил мне ботинки на 6 размеров больше моих ножек и отправил эти ножки до дому, до хаты. И ветерок общественного мнения теребит мне кудри шепотом о том, какой этот ужасный принц прекрасный и насколько он мне нужен.
А я лежу с ноутбуком на животе. Старательно не повышаю уровень вселенской энтропии. Лежу, и понимаю, что нифига не нужен. Что мне впервые за много месяцев очень хорошо и уютно и вторжение какого-то неясного постороннего организма в этот уют мне категорически противопоказано. Хаус запретил. Я смотрю Хауса и очень люблю Хауса. Особенно в первой серии третьего сезона. Смотрю, заедаю пиццей и думаю о том, что игра зашла слишком далеко, от меня опять куча неясных сигналов и снова надобно выкручиваться и распутывать. Зато насколько это все забавно. Всем хорошо и весело. Только кармический закон говорит нам о том, что должно наступить похмелье. Надо пережить сегодня: пабы, поезда и какого-то жутко известного чувака с гитарой, на которого меня тащат. А потом придти домой, в уют, поставить очередную серию и больше не связываться. Потому что я не обязана делать то, чего не хочу. Поиграли. Получили аплодисменты. Пора прикрывать балаган.
А самое ужасное заключается в том, что я не знаю, почему я решила, что моя голова не на месте. То ли потому что не хочу. То ли потому что все это мне каким-то боком не безразлично.