Штормит.
Когда идет дождь, кажется, что он идет со всех сторон. Даже снизу вверх, противореча всем законам природы. Если бы у меня был зонт, мне было бы очень обидно, что он совершенно непригоден для данных погодных условий. А так, просто слегка брезгую наступать каблуками на гнилые листья.
- Купи себе карандаш и стань литературным террористом, - говорит преподаватель.
В ту же секунду, на другом конце города, митингующий вглядывается в небо и замолкает. На землю обрушиваются брызги. Именно брызги, дождем, или каплями, это назвать нельзя. Это было словно кто-то там, наверху, разбил хрустальную вазу, и все перемешалось: листья, осколки, вода, разноцветные лепестки цветов. Меня окружают добрые, чуткие люди. И это впервые сказано без иронии. Проводим ленивые послеобеденные часы за чашкой зеленого чая, обсуждая абстракции и галлюцинации.
В два часа ночи топчу мокрое поле. Лицо выражает если не то, чем садятся на крыльцо, то “мне все пофиг, я с покоса” – точно. Второй раз за сутки слышу: “Кто же тебя так сильно обидел, что ты теперь такая?”
Такая это в смысле испорченная циничная сволочь, видимо. Только я не понимаю, почему в данном моем состоянии все хотят винить кого-то, кроме меня.
Сижу дома, надев на себя два свитера, закутавшись в шаль, обняв грелку. Сижу и дрожу от холода, не попадаю ледяными пальцами по клавиатуре.
Холодно, холодно, холодно. Слишком холодно для того, чтоб жить. Медленно погружаюсь в активный анабиоз. Зомбируюсь. Отключаюсь.
Штормит.