Разбивает на осколки, которые зависают где-то чуть выше уровня крыш и слепят потайные закоулки. Дух захватывает. В плен. Ломка переломных моментов – явные токсикоманы, с расширенными зрачками, танцуют босыми ногами на крайностях. Ощущение вопиющего счастья когтями прорывается сквозь воздух и разрывает подушку на клочки по утрам. Утыкается мокрым, холодным носом в самую серединку ладони и хочется этими руками свернуть суставы всем возможным метафизическим горам. Заклеить порванные обои нечитабельными списками, стрелочками, графиками, и глотать красоту, глотать залпом, чтоб стекала по стенкам глотки, и лишь открывать и закрывать рот, как золотая рыбка. Подушечки пальцев скрывают сияние, забвение и что-то важное. Что-то, что должно отскакивать от страниц и клавиш как крупные капли дождя. Они прыгают, как каучуковые мячики и запрыгивают в глаза. И я не могу себе объяснить, что во мне просто стало слишком мало места, я скукожилась как недокормленный желудок и просто не успеваю все переваривать. Каждую секунду, в которой скрыты сотни шагов, слов и соприкосновений. А ведь надо лишь дорожные тапочки и бежать далеко-далеко, сбивая ноги о мостовые, отталкиваясь от стен, карабкаясь вверх по небоскребам, прижимаясь щекой к сверкающим стеклам. И, в конце всего этого, уткнуться вдруг в кого-то большого и доброго, чтоб сжаться в маленькую зеркальную каплю и чтоб полностью, совершенно, было не видно за широкой спиной. И чтоб по макушке сильной рукой и безотносительно, снисходительно: “Все хорошо”.
Пульс в висках стучит дятлом: “Что со мной? Что со мной?”
И мир такой невероятно пронзительный.