Вот живешь так, и сокрушаешься, что коллайдер не взорвался. А ты ходила все утро по квартире, выглядывала в окно, всматривалась в небо и все ждала, что сейчас накроет темным облаком, или белым светом, или вообще ничего не произойдет а потом р-р-раз и ВСЁ. ВСЁ не случается, но постепенно находит понимание, что коллайдер, да, взорвался. Просто этого никто не заметил. Облачно было, а потом темно и ночь, и вообще рабочий день, не до этого нам. А он так тихо, тихо и бац. Наутро мы проснулись, а вокруг все другое. Слегка. Но в миниатюрных своих отклонениях настолько велико, что без поллитры и кусочков не соберешь.
По левому флангу на меня наступало стадо из 30 молчаливых, сосредоточенных МВДшников. По правому флангу шел загадочно улыбающийся горбатый карлик в фиолетовом пальто. Карлик не стал танцевать, лишь многозначительно подмигнул и искривил запястье, намекая. Вместе с ними со всеми на меня прямо спереди нашло озарение. Озаряло меня недолго, вскоре я вновь знала, что нахожусь в обширных подземельях московского метрополитена и, в принципе, даже могу сохранять функциональность, если бы не тот факт, что коллайдер взорвался, реальность другая, а плафоны на Парке Культуры меня страшно тревожат.
Они против меня сговорились. Все 18, заговорщицким кружком, взяли и решили мне выкушать мозг столовыми ложками. Дело в том, что обычно из них горит один. Тускло. Но во сне мне снится, что они горят все. Причем, тот, который горит обычно - горит тусклее всех. Когда они так же начинают гореть наяву, меня это тревожит. Я пытаюсь запомнить, что это нормально, но на следующий день снова горит всего один. Тускло. И, по всей видимости, никто кроме меня эти плафоны не замечает.
Я стараюсь не думать о плафонах. Мало ли. Запускаю их в фоновом режиме. Иду по темному скверу, роюсь в сумочке и сокрушаюсь на тему того, что я стала очень умеренной и нормальной. Из сумрака мне навстречу выходит существо неопределенного пола и возраста, но с дредами. "Девушка," услужливо говорит существо. "А у вас сумочка открыта".
"Спасибо," искренне благодарю существо я, и продолжаю рыться в сумочке с тяжкими мыслями о бренности бытия. Дожили, думаю я, иду вся такая умеренно-одетая, с работы, домой, готовить рагу... В лифте по зеркалу показывают нечто в розовых брюках, с сумочкой всех цветов стразу и оранжевым зонтом. Собирается готовить себе овощное рагу с ты-ков-кой во втором часу ночи. Эталон нормальности.
Моя нормальность пугает людей. Люди подходят и говорят: "Привет, Фигнище!"
Я смотрю на людей дикими глазами и, махая перед собой коробочкой с каркадэ, дико вещаю: "Попробуй каркадэ! С него так штырит, так штырит!"
Люди отпрыгивают и убегают.
А вообще, все хорошо. На улице играют "Sultans of Swing" и я останавливаюсь покурить и послушать. Дорожные знаки качаются в такт на ветру. Мне улыбаются старики и дети. Карма работает на отлично. Какой-то алкаш в переходе торжественно вручил мне банку пива. Солидный старичок в вагоне сказал "будте здоровы" когда я чихнула. Какая-то девушка увидела, что я читаю, подошла, сказала "дашь почитать?" и оставила свой номер телефона на салфеточке. Салфеточку я потеряла. Ибо дура.
Вчера я сказала: "Надо сходить в аптеку. Купить глицина. А то штырит".
Надо мой посмеялись, сказали, что таких как я глицин не берет. Но я все-равно попробую.
А небо фиолетовое, багрово-фиолетовое с лиловыми тучами, яркое-яркое. И все проходят под ним, и никто ничего не замечает.
Это все была прелюдия к вопросу: К чему снится Васюхина, бегающая за тобой с перекисью водорода?