(злобный стеб)



Кушай, Анечка, кашку. А каша была противная и с комочками, а меня ею пичкали, и говорили, что полезно. Вообще, ребенком я была хиленьким. В детской поликлинике я стояла на учете как хроник, вот и приходилось глотать кашу с комочками, анисовую микстуру от кашля, полоскать горло чем-то кислым. В общем, повеселилась.

Но это лирическое отступление.

С детства мало что изменилось. Теперь, правда, поглощаю гадость я скорее гипотетически, чем практически. Причем, от этой гадости тошнит гораздо больше, чем от гадости, которой меня лечили в детстве.

Смотрели документальный фильм о Европе 1989ого года.

Да, я понимаю, что можно не интересоваться политикой. Я даже могу жить с тем, что люди не понимают как это – за что-то бороться. Я, блин, даже закрою глаза на то, что можно спать, когда на экране люди со слезами и воплями пытаются прорваться в ФРГ и ломают Берлинскую Стену.

Но меня начинает резко тошнить и трясти, когда смеются над одеждой и прической людей на экране. Когда те самые люди плачут от счастья и обретения свободы. Или когда мерзко хихикают над тем, как лишенные всего, отчаявшиеся люди пытаются перелезть через забор посольства.

В такие моменты я радуюсь, что у меня нет пистолета. За последствия меня бы посадили. Надолго.

Мне хочется набить морду тому, кто говорит «Ну этот, как его, усатый Русский… Сталин» или тому, кто невинно спрашивает «а что, Россия не в Европейском Сообществе?»



Высокомерна? Наверно. Чрезмерно критична? Наверняка.

Пофиг



Да, я понимаю, что политика может быть неинтересна. Хотя, нет, вру. Я этого не понимаю. Как может быть неинтересно то, что в конечном итоге решает твою жизнь? Хорошо, я могу допустить, что политика может быть неинтересна. Но как можно совершенно ничего не знать о жизни, кроме магазинов, скейтборда, журнала Cosmopolitan… нет, не буду этого перечислять. Это правильные интересы, от них легко жить. Как можно тупо игнорировать любую вероятность человеческого существования, отличного от твоего собственного?

Мы – счастливые люди. Мы живем в прекрасной Европе, где есть все человеческие свободы, где, по сути, все живут очень достойно. А нам все пофиг. Мы жрем, смотрим ТВ, читаем журнал, пьем, и размножаемся. Видимо, вот оно и есть совершенство человеческого существования. Когда кроме своей маленькой жизни ничего нет.



Но я-то тут каким боком? И это даже не крик непризнанного гения. Это крик моей души, которую уже просто постоянно тошнит.

Я не говорю, что я лучше.

Я просто не могу больше. У меня от ногтей скоро ничего не останется! А раньше я их не грызла. А теперь – в кровь.

Надо менять себя. Себя изменить гораздо легче, чем изменить мир.



Какая гадость эта ваша каша! Совсем как в детстве. Только в детстве меня ею кормили с ложечки и нежно приговаривали "Кушай, Анечка, кашку". А теперь мне ее швыряют в лицо и с ухмылкой говорят "жри свою кашу". А еще та, в детстве, действительно была полезной. А эта?



Мои рассказы убили, разрезали на мелкие кусочки, разбросали и прыгали на них, пока ноги не покрылись мозолями. И на том спасибо. Буду писать еще, может, выйдет толк. А не выйдет, так буду писать из принципа.