В детстве, самым страшным ругательством было слово «предательница». Его говорила мама, прищурив глаза и как будто выплевывая. С надрывом и отчаянием. Услышав его, было ощущение, что все внутри падает, рушится, как лавина... Это было слово, пути назад от которого нет: акт предательства совершен и никакое раскаянье, самобичевание, прощение его не аннигилирует.

Нынче я редко выхожу из дома. Когда выхожу – надеваю легкие платья и почти всегда забываю лифчик. Такое со мной впервые. Я ритуально носила его с 14ти лет. Мой дом порастает тонким слоем неухоженности. Пару дней назад я перестала мыть столовые приборы. Надоело. Всегда ненавидела это делать.

Мне снится, что я должна идти на торжественный прием или ужин, а платье на мне не сидит и у меня нет к нему туфель. Крыша небоскреба. У меня большая голова и маленькие босые ноги. Нелепый черный корсаж, который сидит криво. Вокруг меня собираются отсальные участницы. Красивые. Длинноногие. В чем-то воздушном.

Мне снится, что я должна вести урок, но не могу ничего объяснить – я ничего не знаю. На меня смотрят. Я начинаю кричать и рвать на себе одежду.

Читать книжки очень умиротворяет. Повествование бубнит в голове приятным авторским голосом. Стоит закрыть книгу, и голос пропадает. Тишина. Пустота. Механика. Иногда она дает сбои. Коллекционирую занятия. Переводы текстов для театра. Продажи по телефону. Все лишь бы не привязывать себя полностью к чему-нибудь очередному, не моему и бессмысленному. Кручу пои. Кручу педали.

Жизнь пустая и мелочная и в ней нет меня и я не знаю, где я есть. Вечерами, после ужина, Антон играет. Потрясающий невидящий взгляд. Я сижу в кресле обняв колени и внутренний голос говорит: «предательница». Я часто слышу это слово теперь. Папа осторожно кидает мне ссылки на разные университеты. Финансовая журналистика.
Папа, говорю, не расстраивайся. Я клинический гуманитарий, я буду преподавать, как таким и положено. У вас еще есть Алекс, уверена, он вас не подведет, у него все получится
Папа говорит: мы все-равно тобой гордимся. Ты у нас молодец.
Я слышу это «все-равно» и давлюсь слезами.
Внутренний голос говорит: «предательница»