кармический фигнолог
Начался период вынужденной алкоголизации.
Из дома выходишь - темно, промозглое утро, ветер заползает под воротник. Вечером выползаешь из метро и сверху висит стремительно темнеющее небо шизоидной расцветки. Мокрый снег, руки мерзнут, и все сознание, глядя на это, сливается в едином порыве: "Водки! Водки! Водки!" скандирует оно. По дороге в магазин мерзнут щиколотки, обнаглевший ветер лезет уже не только под воротник, но и под юбку...
...А дома тепло, темно и тихо. Медленная, тягучая, как кисель, жизнь. Я с порога сбрасываю с себя пальто, ботинки, шарф, как скорлупу. Иду на кухню и наливаю себе в стакан водки. Разбавляю чем-нибудь розовым и глупым. Можно внезапно наделать драников, или нафаршировать грибы и запечь. Можно нарисовать куб, или пирамиду, или призму. Можно взять уровень, обсудить проект, вычитать презентацию, начистить плиту, погладить кота или рубашки, посмотреть кино или мультфильм, позвонить маме. А можно сжать в руках стакан, поставить рядышком остывающую тарелку супа, и, скорчившись на табуретке, молча смотреть в темноту за окном. Сидеть и обволакиваться.
Из дома выходишь - темно, промозглое утро, ветер заползает под воротник. Вечером выползаешь из метро и сверху висит стремительно темнеющее небо шизоидной расцветки. Мокрый снег, руки мерзнут, и все сознание, глядя на это, сливается в едином порыве: "Водки! Водки! Водки!" скандирует оно. По дороге в магазин мерзнут щиколотки, обнаглевший ветер лезет уже не только под воротник, но и под юбку...
...А дома тепло, темно и тихо. Медленная, тягучая, как кисель, жизнь. Я с порога сбрасываю с себя пальто, ботинки, шарф, как скорлупу. Иду на кухню и наливаю себе в стакан водки. Разбавляю чем-нибудь розовым и глупым. Можно внезапно наделать драников, или нафаршировать грибы и запечь. Можно нарисовать куб, или пирамиду, или призму. Можно взять уровень, обсудить проект, вычитать презентацию, начистить плиту, погладить кота или рубашки, посмотреть кино или мультфильм, позвонить маме. А можно сжать в руках стакан, поставить рядышком остывающую тарелку супа, и, скорчившись на табуретке, молча смотреть в темноту за окном. Сидеть и обволакиваться.