Фигня и злачные места Англии

…И тут Фигня увидела лежащее на лавочке тело, аккуратно прикрытое газеткой. Фигня осторожно обошла тело кругом и опасливо пощупала. Тело было холодным. Фигня зашла в ближайший паб.

- Здравствуйте, а у вас на пороге – тело. Можно я вызову полицию?

- Да-да, конечно… секундочку. А тело – азиат?

- А какое это имеет значение?

- Понимаете, это не тело. Он здесь живет. Его отец работает вон в том магазинчике.

Поняв, что спорить бесполезно, Фигня зашла в закусочную по соседству. Закусочной заведовал поляк. История умалчивает о том, как он ею заведовал, так как поляк не говорил ни на одном из известных Фигне языков.

- Тело! – отчаянно повторила она, показывая в окно пальцем. Поляк пожал плечами.

- Да. Пирога?

- Нет! Мне не нужен пирог! У вас на пороге – тело!

Наконец, на смеси русского, английского и языка жестов, Фигня объяснила, что ее беспокоит.

- А! Да, он был хорошим человеком, хорошо работал, у него была хорошая жена. Потом она ушла. Теперь он ничего не делает, только пьет. Его отец – владелец вон того винного магазина…

- И вы ничего не делаете?

- Я кормлю его картошкой…



Монолог подруги Фигни

Сначала мы ели карри. Джеймс свалился со стула, и она оттащила его домой, бурча что-то про толстых, сытых англичан. Когда она вернулась, к нашему столику подсел ее режиссер, она накинулась на него и клялась, что убьет его, если еще хоть раз увидит его до понедельника. Официанты угощали ее шоколадками и мороженым, она говорила им, что заведение очень приличное, раз в дамской комнате стоит крем для лица. Посмотрев на меня, она задумчиво обронила, что, мол, да, крем – штука хорошая и надо бы ей, после трех дней скитаний зайти домой, принять нормальный душ и намазать, наконец, морду кремом. Потом она заявила, что это не принципиально, удалилась в дамскую комнату. Вернулась довольная, и сказала что домой можно еще три дня не заходить так как кремом она уже намазалась.

Потом она ввалилась ко мне домой, под руку с моим парнем, громко матерясь по-гречески. Когда мой сосед попросил ее заткнутся, она прокричала, что заседание комиссии, что в понедельник, и подготовка к оному, выпили ее душу через трубочку, медленно и болезненно. Еще ей разбили сердце и, соответственно, теперь она – тыква. Большая рыжая тыква. Потом она потребовала спальный мешок, чашку чая и глупый журнал, который она тут же принялась читать вслух. Мы ушли спать. Пока мы спали, она сеяла разрушение. Свела с ума одного соседа, чуть не убила второго и позвонила знакомому поэту, который уже давно сошел с ума на ее почве, но она решила, что стоит подлить масла в огонь.

Утром она уехала, сказав, что ей необходимо за день выучить среднеанглийский. Вечером она появится у Джеймса, испечет пирог, завалится на диван, и будет смотреть сначала Доктора Кто, а потом Евровидение. Сумасшедшая, самая настоящая, похожая на черта…



Фигня и театралы

- Когда я играл мадам во французском борделе, я не просыхал неделю. Роль родилась сама собой. Однажды я зашел в репетиционную и подумал, что не выйду, если мне не дадут сыграть роль французской проститутки. Теперь я очень неприятный, саркастичный и поломанный человек, зато я играю французскую проститутку. Я продал душу театру. Когда я закончил школу, я решил, что никогда больше не появлюсь на сцене. А теперь все дальше и по наклонной… Я не могу больше питаться растворимым супом и при этом играть Ромео, понимаешь, Богданова…

- Да, это действительно конец.

- Черт… да. Я только что правильно произнес твою фамилию. Значит, ты мне теперь не безразлична.

- Угу, теперь у тебя эмоциональная зависимость, а значит, я разрушила твою жизнь.

- Нет, ну почему именно ты, а? Такое ощущение, что я продал душу дьяволу, то есть тебе.

- Теперь у тебя есть проблема чисто эстетического характера: что хуже, продать душу дьяволу, или продать душу театру.



Том бегал по компьютерному залу и махал руками. Фигня тоже бегала по компьютерному залу, но в противоположном направлении. Фигня была в истерике. Том – тоже. До сдачи пакета для комиссии оставался час. Фигня проклинала своего режиссера и трясущимися руками завязывала бантики, приговаривая “ну почему я? Его спектакль, а чуть что, сразу я. До сдачи – час, а знаете что делает этот придурок? Знаете, куда он ушел? На лекцию! Я его убью”.

Том каким-то чудом поймал Фигню, усадил ее на стул и принялся усердно массировать ей плечи.

- Том, мы все умрем!

- Нет. Мы не умрем, у нас же нет душ, помнишь?

- Знаешь, я вот думаю засунуть в каждый пакет по шоколадке. Черт, мне срочно надо купить черных папочек и серебряных ленточек.

Фигня вскочила, заявила, что кругом – шпионы и саботаж, запихала недоделанные пакеты в рюкзак и убежала фотокопировать диаграмму сцены. Том рассматривал свои собственные пакеты и все думал, стоит ли ему написать на каждом “совершенно секретно”. Думал, и никак не мог решить.



Так и живем.