Я люблю своих преподавателей.

Написав экзамен, под воздействием съеденных на завтрак таблеток кофеина и двух часов сна, я решила отправиться в родные пенаты на консультацию. Тут стоит отметить, что с родными литературными пенатами у меня сложные деловые отношения. Зато с родными пенатами писательского искусства отношения сложились трепетные и, я бы даже сказала, дружественные. Порой я захаживаю к некоторым преподавателям испить чаю, пожаловаться и послушать мудрость.



Фигня ждала под дверью, булькала водичкой и хмыкала под “Давай, лама”. На двери висела корявая записка: “Совещание до 11:45”. На часах было 12:10. За дверью было тихо. Наконец, из-за угла вышел повелитель задверенных владений… Желтые галстук, голубая рубашка, зеленый вельветовый пиджак и неизменные круглые очки в золотой оправе. Поэт.

- О! Богданова! – радостно воскликнул он и распахнул дверь. – Заходи, располагайся.

В кабинете имелось несколько кресел. В одном из кресел сидел пыльный мужичок и листал распечатки. Иногда он одобрительно хмыкал, иногда неприятно хихикал.

- Это редактор. Не обращай внимания.

Фигня уселась в кресло и неуверенно поерзала.

- Итак, что тебя тревожит, о, славянская незнакомка?

Фигня поерзала еще немного, выключила плеер, прокашлялась и начала бубнить о том, как, понимаете ли, решила начать издаваться, но не хочет посылать стихи в третьесортные журналы, но это не высокомерие, это стремление к большему, к сложностям…

- Главное, не посылай в журнал Н. Прекрасный журнал, не подумай, только редакторша там – страшный закомплексованный сноб. Хорошая редакторша, не подумай, просто она не собирается открывать новых женщин-поэтов…

- Поэтесс, - поправил редактор.

- Нет-нет, поэтесс она будет печатать сколько угодно. А вот женщин-поэтов будет сливать в маргинальность, потому что соревноваться за место под солнцем не хочет никто…

Так они неспешно побеседовали о специфике британского поэтического рынка.



- Но самая моя большая проблема… - Фигня томно вздохнула и для пущего эффекта прикрыла глаза. – Я не знаю что выбрать! Мне надо писать дипломную работу в следующем году, и я не могу понять, поэт я, или прозаик!

- Дорогуша, твоей прозе – грош цена. Конечно, пишешь ты хорошо, но нет оригинальной тематики. А вот из поэзии ты могла бы сделать настоящую карьеру, мы бы выдвинули тебя на приз А. и связались бы с главой фонда В…

Он улыбнулся, смакуя подробности. Фигня потупилась и начала выговаривать сложную тираду в защиту прозы.

Проговорив о душевных терзаниях Фигни примерно с час, обсудив каждый кусочек ее сознания, поэт вдруг широко улыбнулся и сказал:

- Итак, давай кидать монетку.

“Люди и звери подходят к путям,” мысленно усмехнулась Фигня, а вслух лишь испуганно промолчала. Преподаватель протянул ей красивую, сверкающую монетку.

- Ну, орел – поэзия, решка – проза.

Монетка приземлилась решкой. Фигня вскрикнула на весь факультет.

- Нет! – закричала она, - Я хочу стихи, я буду писать стихи!

Преподаватель лишь глумливо улыбнулся мудрой, но доброй улыбкой удава Каа.

- Монетка обостряет разум. Я напишу поэту Э и поэту Л. Мы сделаем тебе карьеру. А ступай и попей чаю! Решение принято, дальше будет только труднее. Но работать с тобой будет здорово.



Теперь вот сижу и думаю, я дура, или все-таки поэт? И с чего я взяла, что это – взаимоисключающие явления? Нет, чтоб написать журналистское расследование в качестве дипломной работы, как все. Мы же не можем. Мы же ищем исключительно самые сложные пути.