Прежде взвыл о таком бы бедствии, нынче ж только губу скривлю:

ничего, как-нибудь впоследствии я их тоже не полюблю.

(с)



Я - воздушный шарик. Яркая, веселая и совершенно пустая. Шарик интересен исключительно до тех пор пока он не лопнул. Потом он превращается в малосимпатичную тряпочку. Поэтому я не имею право болеть, грустить, показывать свою слабость, говорить о своих проблемах. Я должа искриться, как шампанское. Всегда.

А еще я - исполнитель. Театр меня съел всю, до последнего кусочка. На сцене, в свете прожекторов, с меня словно листья слетают комплексы. Я имповизирую, выскакиваю посередине чужого номера, чтоб спасти ситуацию. Меня можно хватать за грудь, на сцене, во время импровизации, чтоб зрителю было смешно. Я могу за две минуты написать пошлый ривольный стих, зрителю на радость. Рыжий клоун, пустышка.

И меня любят. Как друга, как воздушный шарик, как клоуна. Меня носят на руках, обнимают, целуют в нос, возят на Ауди, пишут мне стихи и подносят зажигалки. А потом убегают на свидания с другими, с правильными и разумными. А я искрюсь, пьянею от своего сияния и искренне за них радуюсь. Хотя на самом деле меня тошнит от одиночества. Ничего, ничего... Я - птица вольная. Нет, летучие чудовище. Я тешусь мыслью, что любить меня можно только так: укрыв одеялом, подсунув таблетку аспирина, погладив по рыжей макушке и выйдя в соседнюю комнату, целоваться с другой, правильной.

Но это моя сцена, это мой реквизит.

И я играю свободно, потому что я - героиня этого дурацкого сериала. Я не согласна быть девочкой из массовки в спектакле собственной жизни. А правильными бывают только девочки из массовки.